Любовь не игрушка - Страница 33

Снаружи царила жара, а в доме веяло прохладой: ледник, да и только!

Мартин опустил чемоданы на натертый до блеска деревянный пол и подбоченился.

– Хильда! – рявкнул он.

Где-то хлопнула дверь, и светловолосая женщина средних лет выбежала навстречу гостям. Хозяин дома обратился к ней по-шведски, а затем оглянулся на жену.

– Хильда по-английски не говорит, так что не трать зря времени, пытаясь привлечь ее на свою сторону. Она покажет тебе твою комнату и обо всем позаботится.

Комнату покажет экономка, а не Мартин! Еще одна маленькая победа, подумала Глэдис.

Хильда отвела гостью вверх по лестнице в просторную красивую спальню с ванной.

– Спасибо, – поблагодарила Глэдис и ласково улыбнулась.

Женщина просияла ответной улыбкой, но, когда дверь закрылась и Глэдис наконец-то осталась одна, лицо ее заметно омрачилось. Ей все здесь уже начинало нравиться! Почему же в груди пусто?

Сосны отбрасывали на холмы огромные тени. Быстро темнело.

Мартин расхаживал по террасе, глядя на море. По логике вещей, ему полагалось умирать от усталости. День выдался долгий, прямо-таки бесконечный. Достойное завершение адской недели – недели, которая началась с мысли о том, что он никогда больше не увидит Глэдис Рейнджер, а закончилась тем, что он назвал ее своей женой.

Назвал ее женой…

Мартин стиснул зубы, поднес к губам стакан с янтарным виски со льдом, жадно отхлебнул. Холодная пахучая жидкость обожгла горло: единственное чудесное ощущение за весь премерзкий день!

Что за наваждение! Еще совсем недавно жизнь его текла спокойно и размеренно, по раз и навсегда проложенному руслу, в центре коего высилась громада «Фагерст импайр». И что же? Глазом не успев моргнуть, он обзавелся женой, и ребенок уже на подходе! Однако жена эта воспринимает и его самого и все ему принадлежащее с таким холодным отвращением, что просто кровь вскипает в жилах.

Итак, дом ей не понравился. А с какой стати? Гнездо на самом краю света… да и насчет удобств он слегка приврал: собственно говоря, список и начинается и заканчивается электричеством и горячей водой. Эта женщина привыкла к роскоши, к городской жизни. В ее представление о рае вряд ли вписывается утес с видом на Балтийское море, где бедняжке предстоит провести семь нескончаемых дней наедине с идиотом, навязавшимся ей в мужья.

Фагерст нахмурился и залпом осушил стакан.

Впрочем, это не брак, это сделка… Так о нем и следует думать. Брак, даже при наиболее благоприятном стечении обстоятельств, не имеет отношения к любви, если смотреть в корень. Браки заключаются по подсказке похоти, либо в силу одиночества, либо ради размножения. Ну-с, в этом отношении они с Глэдис нимало не заблуждаются. Именно необходимость свела их вместе, и притворство здесь излишне.

Мартин снова наполнил стакан и жадно отхлебнул маслянистую жидкость. Впрочем, на что ему жаловаться? С ребенком ему повезло. Чем больше он об этом думал, тем больше радовался негаданному отцовству. Как, должно быть, отрадно качать на руках малыша, зная, что у него твое имя, твои гены, обдумывать его будущее…

Глава «Фагерст импайр» хмуро усмехнулся. Невзирая на все достижения современной науки, для того чтобы обзавестись потомством, по-прежнему нужна женщина. Жена! А лучшей жены, чем Глэдис, и пожелать нельзя.

Красива, умна, образованна. Всю жизнь вращается в светских кругах, среди артистической богемы; до некоторой степени сама принадлежит к этому обществу. Глэдис украсит любую вечеринку или званый обед и – он ни минуты не сомневается – будет хорошей матерью.

Что до остального… что до остального, с ней и в постели скучно не будет. Не вечно же она станет ему отказывать! Долго не выдержит. Несмотря на все протесты, ее явно влечет к нему. Она страстная женщина, и в сексе толк знает. Если когда-нибудь Глэдис только посмеет бросить взгляд в сторону, он… он…

Стекло хрустнуло в кулаке, осколки посыпались на пол.

– Три тысячи чертей! – зашипел Мартин от боли.

На ладони выступила кровь. Он снова выругался, полез в карман за платком. И в это самое мгновение маленькая прохладная рука легла на его запястье.

– Дай посмотрю.

Незадачливый муж поднял взгляд, досадуя на самого себя за то, что утратил самообладание, и на жену – за то, что застала его в момент слабости. Дыхание у него перехватило. Как она прекрасна!

Длинное, белое, полупрозрачное одеяние облаком окутывало фигуру. Якоб, помнится, сравнил его жену с морской богиней. Но старик ошибся: безупречная красота любой богини непременно померкнет рядом с трогательной прелестью Глэдис.

Должно быть, она только что приняла душ и вымыла волосы. Новоявленная целительница склонилась над порезом, и волна потемневших влажных кудрей свободно рассыпалась по плечам.

– Не так серьезно, как кажется, – заметила Глэдис, промокнув рану платком.

Еще как серьезно, подумал он, все весьма серьезно и даже хуже!

– Пойдем в дом, я промою рану.

Ему не хотелось трогаться с места. Мартин ощущал себя в раю: тело прекрасной женщины касалось его тела. Шелковистые пряди щекотали его ладонь. Теплое дыхание согревало пальцы…

– Мартин! – Глэдис подняла взгляд. – Порез нужно… нужно…

Почему он на нее так смотрит? Глаза его темны, словно ночь, затаившаяся у кромки прибоя. Взгляд напряженный и выжидающий, и эти широкие плечи… Широкие плечи, обтянутые темной тканью рубашки. Золотистая полоска загара доходит до самого выреза… а дальше – она знала! – мускулистая грудь покрыта мягкими курчавыми завитками волос…

Прямо у ее ног разверзлась бездонная пропасть.